11.09.2011 в 02:40
Исполнение: 2
Слов: 580
Примечание: Спасибо автору 1 за невольно подброшенную идею.
9 жизней9 жизней
Первый раз он умирает от предательства. Эмма выходит из комнаты. Азазель равнодушно смотрит в окно. Синяя сука скалится ему в лицо, пока железные прутья впиваются в горло. Ты нас подставил, - говорит Магнето, у него тусклый, усталый голос и слишком яркие, безумные глаза, - этого больше не повторится. Риптайду смешно до чертиков, до черноты в глазах, до ужаса смешно. Он точно знает, что ничего не делал, подтвердить его алиби могут бутылка текилы и Эмма, но бутылку текилы никто не станет слушать, а Эмма...
Эту мысль он не успевает додумать до конца, захлебываясь смехом, и страхом, и криком и хватаясь за горло, и просыпаясь.
Второй раз он умирает от скуки. Поэтому вызывает Азазеля на дуэль, а когда тот не соглашается - бьет первым, хлестко, наотмашь, через весь зал. Потом он летит, земля стремительно приближается, Риптайд орет от восторга, и надеется, что в этот раз Азазель подхватит его еще ближе к земле, чем в прошлый.
Третий раз он умирает от страха. Ветер больше не подчиняется Риптайду. От напряжения звенит в ушах, болят виски, сводит руки, но штора даже не шевельнулась. Это конец, говорит он. Это конец. Это конец. Из коридора доносятся отрывистые выкрики, топот десятков ног, протяжный крик, автоматная очередь. Второй этаж, думает Риптайд - это ведь не высоко. Но дверь открывается раньше, чем он набирается смелости. Не стре... - говорит Риптайд, поднимая руки.
Четвертый раз он умирает за компанию. Я тебя предупреждал, говорит Азазель. Ебал я твоих ангелов, говорит Риптайд, и раскручивает смерч, и становится смерчем, и летит на десятки закованных в доспехи, будто сошедших с подмостков аматорского театра сумасшедшего дома уродов. Потом смерч становится огненным, но так Риптайду нравится даже больше, и двоих он успевает прихватить с собой.
Пятый раз он умирает от холода. Сделай с этим что-нибудь, говорит он. Сделай, или...
Теплая, шершавая пика оказывается у его лица раньше, чем Риптайд успевает договорить. Он трется о нее щекой. Рук он тоже не чувствует. Воняет дерьмом и горелым мясом. Пика медленно спускается к горлу и нажимает - легко, нежно. И наконец становится тепло.
Шестой раз он умирает случайно. Азазель демонстрировал свежезаточенный нож. Риптайду отчаянно хотелось трахаться, и он дернулся невовремя. Так просто, удивленно шепчет он, сплевывая кровь. Так просто...
Седьмой раз он умирает последним. Он бредет по пустой дороге, мокрые волосы падают на лицо. Он думает о том, что похмелье среди ночи - это, пожалуй, перебор. Он пытается вспомнить, когда последний раз принимал душ. У него достаточно денег, чтобы выкупить всю чертову Миссисипи, у него достаточно свободы, чтобы не просыхать до конца света, у него отличное настроение, жизнь, мать ее, так хороша. Ее, правда, немного порят слишком яркие фары, и слишком громкий визг тормозов.
Восьмой раз он умирает от счастья. Оно достается всем даром, ослепляет и выжигает сетчатку раньше, чем Азазель успевает их телепортировать.
Девятый раз он просыпается раньше, чем успевает умереть, и лежит с открытыми глазами, напряженно вслушиваясь в тихие, смутно различимые голоса. Потом на лоб опускается теплая рука.
- Этот последний, - хрипит Риптайд, он горит, ему холодно, его трясет.
- Tiho, - говорит Азазель. - Спи.
- Мне нельзя, - хрипит Риптайд. - Ты не понимаешь. Нельзя спать. Осталась последняя. Не уходи. Не давай...
Азазель что-то говорит. Эмма что-то говорит. Магнето что-то говорит. Он сам - говорит не затыкаясь, то и дело переходя на испанский, путая слова, жадно глотая воду.
Небо за окном сереет. Веки тяжелеют, в глаза будто насыпали песка с того самого острова, где они оставили гнить Шоу.
- Он зовет меня, - шепчет Риптайд. - Пусти.
Но руку сжимают так крепко, что пальцы хрустят.
URL комментарияСлов: 580
Примечание: Спасибо автору 1 за невольно подброшенную идею.
9 жизней9 жизней
Первый раз он умирает от предательства. Эмма выходит из комнаты. Азазель равнодушно смотрит в окно. Синяя сука скалится ему в лицо, пока железные прутья впиваются в горло. Ты нас подставил, - говорит Магнето, у него тусклый, усталый голос и слишком яркие, безумные глаза, - этого больше не повторится. Риптайду смешно до чертиков, до черноты в глазах, до ужаса смешно. Он точно знает, что ничего не делал, подтвердить его алиби могут бутылка текилы и Эмма, но бутылку текилы никто не станет слушать, а Эмма...
Эту мысль он не успевает додумать до конца, захлебываясь смехом, и страхом, и криком и хватаясь за горло, и просыпаясь.
Второй раз он умирает от скуки. Поэтому вызывает Азазеля на дуэль, а когда тот не соглашается - бьет первым, хлестко, наотмашь, через весь зал. Потом он летит, земля стремительно приближается, Риптайд орет от восторга, и надеется, что в этот раз Азазель подхватит его еще ближе к земле, чем в прошлый.
Третий раз он умирает от страха. Ветер больше не подчиняется Риптайду. От напряжения звенит в ушах, болят виски, сводит руки, но штора даже не шевельнулась. Это конец, говорит он. Это конец. Это конец. Из коридора доносятся отрывистые выкрики, топот десятков ног, протяжный крик, автоматная очередь. Второй этаж, думает Риптайд - это ведь не высоко. Но дверь открывается раньше, чем он набирается смелости. Не стре... - говорит Риптайд, поднимая руки.
Четвертый раз он умирает за компанию. Я тебя предупреждал, говорит Азазель. Ебал я твоих ангелов, говорит Риптайд, и раскручивает смерч, и становится смерчем, и летит на десятки закованных в доспехи, будто сошедших с подмостков аматорского театра сумасшедшего дома уродов. Потом смерч становится огненным, но так Риптайду нравится даже больше, и двоих он успевает прихватить с собой.
Пятый раз он умирает от холода. Сделай с этим что-нибудь, говорит он. Сделай, или...
Теплая, шершавая пика оказывается у его лица раньше, чем Риптайд успевает договорить. Он трется о нее щекой. Рук он тоже не чувствует. Воняет дерьмом и горелым мясом. Пика медленно спускается к горлу и нажимает - легко, нежно. И наконец становится тепло.
Шестой раз он умирает случайно. Азазель демонстрировал свежезаточенный нож. Риптайду отчаянно хотелось трахаться, и он дернулся невовремя. Так просто, удивленно шепчет он, сплевывая кровь. Так просто...
Седьмой раз он умирает последним. Он бредет по пустой дороге, мокрые волосы падают на лицо. Он думает о том, что похмелье среди ночи - это, пожалуй, перебор. Он пытается вспомнить, когда последний раз принимал душ. У него достаточно денег, чтобы выкупить всю чертову Миссисипи, у него достаточно свободы, чтобы не просыхать до конца света, у него отличное настроение, жизнь, мать ее, так хороша. Ее, правда, немного порят слишком яркие фары, и слишком громкий визг тормозов.
Восьмой раз он умирает от счастья. Оно достается всем даром, ослепляет и выжигает сетчатку раньше, чем Азазель успевает их телепортировать.
Девятый раз он просыпается раньше, чем успевает умереть, и лежит с открытыми глазами, напряженно вслушиваясь в тихие, смутно различимые голоса. Потом на лоб опускается теплая рука.
- Этот последний, - хрипит Риптайд, он горит, ему холодно, его трясет.
- Tiho, - говорит Азазель. - Спи.
- Мне нельзя, - хрипит Риптайд. - Ты не понимаешь. Нельзя спать. Осталась последняя. Не уходи. Не давай...
Азазель что-то говорит. Эмма что-то говорит. Магнето что-то говорит. Он сам - говорит не затыкаясь, то и дело переходя на испанский, путая слова, жадно глотая воду.
Небо за окном сереет. Веки тяжелеют, в глаза будто насыпали песка с того самого острова, где они оставили гнить Шоу.
- Он зовет меня, - шепчет Риптайд. - Пусти.
Но руку сжимают так крепко, что пальцы хрустят.
Нравится, как написано...
Только кто его зовет?