Для меня больше, чем счастье, если ты меня любишь;
для этого просто нет другого слова, чем «захватывающе»,
оно хватает и захватывает меня,
оно берет меня в тиски, в кольцо,
и поднимает меня, и делает все, на что я способен и что могу,
несравненно сильнее и реальнее, и нереальнее, и больше.
Эрих Мария Ремарк <>
для этого просто нет другого слова, чем «захватывающе»,
оно хватает и захватывает меня,
оно берет меня в тиски, в кольцо,
и поднимает меня, и делает все, на что я способен и что могу,
несравненно сильнее и реальнее, и нереальнее, и больше.
Эрих Мария Ремарк <>
Утро раннее. Еще только начинает светать, солнце бледно пытается продраться сквозь осенние облака. Но мутные тучи плотно затянули небосвод, закутывая еще спящий город влажной дымкой, туманно-серой.
Иней покрыл траву и рыжие листья, и вышедший на улицу Люцифер зябко передернулся плечами, влез на холодный велосипед и шустро закрутил педалями.
Оставшиеся в доме мирно продолжили досыпать.
Вторым встал Сэм. Пригладил торчащие лохмы, сладко зевнул и спустился вниз готовить завтрак, слушать утреннее радио и подпевать в полголоса ему, жаря яичницу или стругая салат.
Третьим проснулся Дин.
Но не от шума, издаваемого уходящим Люцем.
И вовсе не от радио Сэма на кухне.
И даже не от поглаживания его живота архангельской рукой.
А последующее после ласковых прикосновений – поцарапывание длинными коготочками. Причем, судя по дыханию Михаил сделал это непроизвольно, так как еще находился в неглубоких слоях сна.
Дин осторожно берет кисть ангела, рассматривая в бледном свете раненого утра. У него и правда длинные ногти.
А Михаилу идет еще. Ноготки ровненькие. Остренькие. Изящные пальцы еще больше внешне удлиняют.
Ногтевая пластина узкая, красивая, розовая. И коготок беленький.
Ангел слабо шевелит пальцами в воздухе, пока Дин рассматривает руку, сладко выгибается к Дину, заметив, чем тот занят.
Хрипит спросонья.
- Нравится, Дин?
Охотник поворачивается, встречаясь с ясным и очень хитрым взглядом своего архистратига.
- Нравится. Тебе к лицу.
- Тебе к лицу, - ведет ногтем по его щеке, оставляя розовую полоску.
- Острые.
- Очень.
- Надо попросить Сэма прекратить готовить рыбу. И кормить вас творогом за завтраком. В тебе слишком много кальция.
Михаил глухо смеется, когда Дин его обнимает, прижимая к себе, впечатывая. Ангел такой белый на светлых простынях, в этом неверном и обманчивом тусклом свете. Дин готов поклясться, что тот слегка светится.
- Так как это кальций - он укрепляет все костные ткани. Дин. Ты знаешь еще костные ткани?
- У нас тут викторина, по-твоему? – ухмыляется Винчестер, легко целуя в шею.
- Ногти. Волосы. Зубы. Зубы, Дин, - Михаил скалится, как большая опасная кошка, не ясно устроил его ответ, или тут заведомо не было верных, и со вкусом вгрызается в плечо Дина.
Тот сдавленно охает, от неожиданности и боли. И тонкой ноты тянущего пульсирующего удовольствия на месте укуса.
Винчестер вдруг загорелся азартом побороть эту церапучую пуму.
И сначала он гладит Михаила. Как и любую кошку. Надавливает пальцами на чувствительные места и ангел извивается на простынях, обнимая длинными ногами за талию. Дин не обходит стороной и ноги, целуя внутреннюю сторону бедра, осторожно круговыми движениями массирует коленные чашечки, недавно открытая в теле Михаила чувствительная часть. Ангел не по-ангельски вовсе закусывает порозовевшие губы и тихо постынывает, когда Дин выцеловывает его низ живота, обводит языком вокруг пупка, целует тазобедренные кости и чертит языком дорожки по волнистой линии ребер. Затем прикусывает сосок, поднимаясь к костям ключиц, напряженной шее и красивым акромионам. Целует подбородок, мажет легко по губам. Михаил так заласкан, что даже не вступает в борьбу и больше не кусается и Дин целует глубоко и мокро. Вылизывая чужой рот.
У самого Дина уже ломит яйца, член Михаила тоже стоит и когда Дин легко касается его ангела выгибает так, что любой сводчатый мост позавидует и тут, наконец, он яростно вцепляется своими коготками в спину охотника.
-- Хватит, меня вылизывать, - Михаил цепко и больно хватает Дина за короткие волосы, притягивая к себе и целуя, как полоумный.
-- Какая нетерпеливая пума, только поглядите… - ухмыляется Дин, продолжая ласкать член своего ангела, - Так чего ты хочешь?
-- Играть вздумал?
-- В этом весь интерес, понимаешь? – Дин ласково улыбается, подается вперед, задевая языком уголок губ Михаила, тот только сильнее впивается в загривок ногтями.
-- За все время нашего знакомства я понял лишь то, что ты потрясающий глупец. Самоуверенный. Хвастливый. Ветряный.
-- Тебе это нравится. Признай.
Михаил молчит, берет руку Дина и облизывает его пальцы. Тщательно и обильно, словно это самая вкусная на свете вещь, так что капает с ангельского подбородка и стекает по ладони охотника.
-- Что же творишь, бога ради.
-- Отца моего не трогай, - сурово говорит Михаил, хотя Дин не верит, заметив легкую ухмылку тенью на лице, -- Не тяни.
-- О, не переживай. Я растяну, - почти урчит Дин, засаживая два пальца сразу в Михаила, тот принимает легко, охотник уже достаточно растрахал его. Вскоре в розоватом по краям отверстии уже ходит три пальца. Настойчивым поршнем. Дин бьет по простате ровно через раз и Михаил дрожит, расцарапывая своего человека практически до крови. Дин ухмыляется как-то торжествующе.
Ангел стонет в голос, насаживаясь глубже, в попытке участить попадания. Но Дин жестоко удерживает извивающегося ангела за бедра одной рукой.
-- Дин, я съем твое сердце, учти.
-- Ты еще успеешь передумать, ясноглазый мой, - в подтверждение своих слов он, сразу попав в собственный же ритм дрочит Михаилу, ускоряя движения внутри ангела, и тот захлебываясь вздохом кончает.
Дин с лицом победителя и укротителя размазывает по животу ангела сперму, затем подносит к его губам, вымазывая и их, а Михаил не открывая глаз вылизывает его руку. Затем неуловимым движением хватает Дина за шею, впечатывая в постель и подминая под себя.
Скользит вниз, волосы ангела липнут ко всему, к мокрой груди Дина и липкому животу Михаила.
Ангел накрывает ртом член Дина. И сосет потрясающе…
Быстро. Осторожно. И безжалостно приближая к разрядке.
Охотник быстро сдается под этим напором и кончает Михаилу в руку. Видимо, ангел побрезговал глотать.
Или дело было не в этом, потому что позже Михаил вылизал все капли с живота охотника.
Дину слишком хорошо, чтобы думать…