Ну типа к Новому Году :з
Икс-мены. Рипаэль.

читать дальшеТянется вереница огней, идущий снег смазывает границы и Риптайд видит только разноцветные пятна фонарей и гирлянд, натянутых вдоль улиц. Все вокруг шебуршится, людские массы, с шуршавшими упаковками подарков, дети в цветных шапках, снующие везде. А посреди площади огромная елка, такая, что Рипу приходится задрать голову, новогоднее дерево все светится и переливается, а снег падает на лицо и тает-тает. Эмма берет Яноша под руку, тот смаргивает талую воду и пытается проморгаться, глядя на нее, которая тут и своя и чужая одновременно. На ней белая пушистая шапка и длинное белоснежное пальто, перчатки тоже под цвет, воплощение Снежной Королевы из сказки. Янош ведь ее прочитал, когда Азазель в разговоре назвал Эмму Снежной Королевой. И теперь испанец понимал, что демон был прав. Для полного антуража Риптайду надо было быть помладше, а так выходил уже выросший Кай. Выросший и вернувшийся обратно к Королеве.
Улыбка Эммы врезалась Рипу ледяным краем куда-то в шею, и он протер лицо от снега. Они пошли вперед. Весьма колоритные среди этого буйства огней, блесток, взрывов цвета, строгая жесткая белая Эмма и изящный черный Янош.
Люди оглядывались им вслед.
Зачем Эмме нужно было сбежать из их особняка, Риптайд не знал, и почему из небольшого выбора из двух она выбрала его в сопровождающие, с Азазелем же в разы надежнее. Рип помнил, как демон насмешливо провожает их взглядом.
Они долго ходят по торговым рядам, Эмма иногда останавливается у витрин с одеждой, но похоже больше глядит в отражение мира в стекле витрины, чем на то, что за ней. Для Яноша же все непривычно, начиная снегом, заканчивая самим праздником, и в этом действительно что-то есть, в сверкающей суете можно просто бродить и быть одновременно частью метели, что оседает пыльцой на пушистые детские шапки и быть отдельно, рассматривая вещи в витринах, которые даже подарить то некому.
И тут Янош поймал себя на мысли, что купил бы вон те часы Азазелю, на черта демону часы Рип не знал, но… Эмма рассмеялась.
- Ты самый не мертвый из нас, - вдруг сказала она, улыбнулась еще раз, но уже не так холодно, и вдруг стала такой красивой, совсем не идеальной алмазной. Рип недоуменно посмотрел на нее.
- О чем ты?
- Это ответ на вопрос – почему я пошла с тобой, - и она стряхнула с воротника Яноша снег.

Они еще немного прошлись по заснеженным улицам, Рип уловил одну интересную вещь, на улице было много пар, влюбленных или уже женатых, и у последних была одна интересная деталь – он них одинаково пахло, влюбленные и не живущие вместе каждый пах по-своему, своими духами или порошком, и при этом друг другом. Но те, кто прошли друг с другом долгое время уже слепились так намертво, что оставалось ощущение неразрывности, вон у тех одинаковые перчатки, у других явно живет белый кот, ибо на черных штанах кошачья шерсть, а у тех кто-то рисует, потому что пахнет красками…
Риптайд улыбнулся, вдыхая морозный воздух.

Азазель сидел в кресле, читая книгу, и на звук открывающееся двери даже головы не поднял, на нем не было пиджака, красная рубашка и брюки, впрочем, такая картина для Рипа новой не была, это для других демон представлялся таким, будто одежду свою вообще не снимает. Риптайд прекрасно знал, что мало того, что снимает, так еще его рубашка из деликатной ткани и стирать ее надо вручную, одну Янош уже испортил… Испанец по сей день помнит мрачный и очень многообещающий взгляд демона на севшую рубашку, полинявшую до темно-розового. Сгрузив в ванне часть покупок, Риптайд вернулся в комнату.
Испанец снял пиджак, подошел к Азазелю, постоял с пару секунд и медленно потянул из красных пальцев книгу, демон на удивление медленно закрыл ее и положил на стол, а потом неотвратимым движением потянулся к Риптаду, хватая за талию и усаживая того к себе на колени, Янош рассмеялся, отвечая на поцелуй. Пока демон рвал хвостом очередную рубашку Риптайда, тот уткнулся Азазелю в воротник, вдыхая и улыбаясь, рубашка самого Риптайда пахла точно так же. Уже полгода как они пользовались одним и тем же кондиционером для белья.

@темы: мой правый глаз смеется, торчество, Хуй-мэны во всей красе